Большой разговор о театре с Евгением Марчелли

Сегодня мы находимся в театре Моссовета, которому уже более 100 лет, и поговорим с его новым художественным руководителем Евгением Марчелли.

— Здравствуйте, Евгений. Детей цирковых артистов называли «рождёнными в опилках». Вы «родились» в театре и при этом не любите его, почему?

Мне многое не нравится, что творится в театре. В силу профессии я часто бываю зрителем, но в 80% случаев мне не нравится процедура под названием «спектакль».

— Что такое театр как социальный и общественный институт?

Театр — это одна из категорий институтов, которая может помочь человеку объяснить вопросы о смысле его жизни. Он является необходимостью людей в развлечении, осмыслении своего бытия. Здесь начинается импульс для развития искусства. Театр — это один из видов такой деятельности.

— Есть ли разница в том, что представляет собой цирк и театр как развлечение?

Да, в способе подачи материала, форме, философии. Театр вызывает у человека глубокие эмоциональные переживания и размышления.

— Вносите ли вы элементы цирка в свои спектакли?

Да, театр является одним из средств выражения цирка и элементом развлечения. Но в то же время интеллектуальный театр является очень серьёзным и глубоким, требующим сильного проникновения в материал.

— Русский театр как элемент мировой культуры является чем-то особенным. Его не смогли повторить наши актёры и режиссёры, уехавшие за границу. Почему он живёт только на нашей почве?

Есть определённая общемировая история развития театра. В ней есть обособленная территория, которую можно назвать «русским театром». В силу нашего характера он является чем-то непонятным, неопределённым и странным.

— Русский театр называют театром души, психологическим. Что стоит за этими понятиями?

Русскому характеру и менталитету присущи чуткость, душевность и именно эти критерии стоят за определением «театра души». Относительно психологической составляющей можно сказать, что и в мировом театре она присутствует в полной мере.

— Говорят, что театр является градообразующим элементом и вокруг него начинает жить культура. Есть театр — есть город, нет театра — нет города. Как вам удалось изменить жителей маленького города, в котором вы начинали работать?

Вполне возможен тот факт, когда театр становится градообразующим элементом. В городе всегда есть и другие градообразующие предприятия, но театр среди них является главным местом, который становится центром культуры и искусства.

Маленький город Советск, где я начинал работать, стал узнаваемым именно благодаря театру. Он был его градообразующим элементом.

— История нашей страны знала разные периоды. Почему театр громко о себе заявил в переломные 30-3 и 60-е годы, а в 90-е его порыв стал угасать. Как взаимодействует театр и общество?

Волны восхождения и угасания театра не всегда связаны с социальными событиями в жизни общества. Иногда театр попадает в категорию необходимого. Искусство — это роскошь высокообразованного общества. Но это не всегда связано с желанием человека жить роскошно и богато. Роскошь в лице театра зачастую пользуется интересом у многих.

— Театр — это развлечение для элиты или в каждом маленьком городе должен быть театр?

Театр — это развлечение не для элиты в прямом понимании этого слова, а для той категории общества, которой он нужен. Её можно назвать «элитой тонкой душевной организации». Для многих театр является уникальным местом, где человек может публично побыть наедине с самим собой. Если бы я был простым жителем города и зрителем театра, то сомневаюсь, что он был бы мне необходим.

— Как вы прошли свой путь до художественного руководителя? Когда было легче?

Легче мне было тогда, когда я был молодым. Всё удавалось легко, и каждый следующий шаг поиска себя в театре был связан с желанием развития и самореализации. Всегда была причина, по которой я двигался из одной профессии в другую. Самая сложная профессия в театре — это быть его «выполнителем».

— Нужен ли театр в школе? Необходимо ли преподавать детям театроведение и ставить «Евгения Онегина»?

Если его изучать, то интереснее было бы и поставить. Можно попробовать представить Евгения Онегина в визуальном образе, тогда произведение проще изучается.

— На сегодняшний день некоторые режиссёры считают, что театр — это задание обществу определённых образцов поведения в той или иной ситуации. Когда общество испытывает «перегибы и переломы», театр даёт свое решение. Как вести себя в этой ситуации?

Мне было бы не совсем интересно прийти в театр и услышать ответы на вопросы о том, как вести себя в той или иной ситуации. Театр — это немного другая территория. Здесь есть возможность порассуждать и пофантазировать по тем ситуациям, которых в жизни почти нет.

В театре можно пережить эти ситуации, похожие на экстремальные крайности. Эти сильные переживания и эмоции могут настраивать и подталкивать на собственный определенный выбор человека.

Когда Елизавета учредила императорский театр, который стал самым первым в России, то причиной его создания она назвала «искоренение скотских привычек и нравов общества». Вектор направленности искусства идёт в сторону высокого человеческого смысла. Даже на отрицании оно старается привести человека к его высоким переживаниям и раздумьям.

— Что такое театр «постмодерна»?

Для меня вся эта терминология очень условна. Наверное, был театр, который рассказывал об одном и находил определённые способы выражения, но при смене ситуации за основу в театре берутся не сюжетные произведения драматургии, где нет развития сюжета, а некоторая странность.

Для меня самое главное, когда театр выступает не рассказчиком, а в нём чётко прослеживается процесс. Сегодня в театре «постмодерна» нет процесса.

— Можно ли снять театр на плёнку?

Можно, но это нужно лишь для людей, работающих в театре, чтобы понимать, как использовались средства выражения и техника исполнения актеров. В театре зритель испытывает энергетический контакт с происходящим. На плёнке ощутить этого не получится.

Спектакль происходит не на сцене и не в зале, а между ними. В театре важнее, что происходит внутри зрителя. Ассоциативный ряд у человека зависит от тонкости подачи материала и формы. В театре зритель включается «наслажденское переживание». Этого и стараются добиться все режиссёры.

— Сейчас некоторые режиссёры пытаются поставить кресла и зрителей на сцену, а актеров в зал. Всё это происходит от неумения донести материал или является «новым словом» театра?

Это обусловлено желанием ближе и плотнее соединиться со зрителем, чтобы попробовать окунуть абсолютно всех в фантастический энергетический процесс происходящего на сцене. Для меня процесс просмотра спектакля является магическим и сакральным.

— Технические средства нового театра в виде наушников, микрофона, экрана — это отход от традиций, где присутствует голос, дикция, мимика, посыл?

Всё зависит от того, зачем человек идёт в театр. Мне было бы интересно прийти и посмотреть не на фальшиво «вдувающих» артистов и их костюмы, а на естественную дикцию, средства выражения мыслей актеров.

— Плакали или вы в театре?

Я человек стеснительный и сентиментальный, но стараюсь себя сдерживать, когда возникает желание плакать. Я не показываю эти чувства окружающим людям даже, когда наворачивается слеза.

— Некоторые театральные коллективы называют «серпентарием». Сейчас появились театры, в которых нет коллективов, а все актеры приглашенные. В чём разница русского репертуарного и антрепризного театра?

И в том, и другом театре есть свои преимущества. Актёр русского репертуарного театра играет в разных спектаклях и у разных режиссёров. У него есть колоссальная возможность карьерного роста.

В антрепризном театре есть в этом небольшая ограниченность, обусловленная подбором актёра по типажу и направленности на результат. Расширение своего диапазона возможностей в репертуарном театре позволяет найти себя в том, о чём актер раньше и не подозревал.

— В июле 2021 года президент России подписал указ о стратегии национальной безопасности, в которой есть раздел о стратегии национальной безопасности в области культуры. В чём вы ее видите, как художественный руководитель государственного учреждения культуры?

Пожалуй, стратегию национальной безопасности я вижу только в одном: чем меньше государство будет ограничивать «художника», тем быстрее пойдёт движение к безопасности в области культуры.

Статья подготовлена на основании выпуска Большой разговор о театре | Дмитрий Роде, Евгений Марчелли